Кубическая ведьма. Джеймс Лютно Рейнеболд

Кубическая ведьма

Джеймс Лютер Рейнеболд

оригинал

Кубическая ведьма живет на тринадцатом этаже моего офисного здания, в глубине отдела бухгалтерии. Я думаю когда-то она была бухгалтером, но эти дни давно в прошлом. Ее рабочее место – кубик 10 на 10, застеленный серым ковром, заваленный клювами сов, ушами летучих мышей, яйцами дронтов и слезами русалок. Вместо компьютера у нее котел, заполненный бурлящей зеленой жидкостью, которая пахнет как испортившийся соевый суп, но на вкус она, наверное, как Спрайт. Она продает заклятия, удачу и сглаз за такие вещи, которые вы бы отдать не согласились.

Для большинства она всего лишь слухи. Вполне возможно доработаться до получения акций компании, но так ни разу с ней и не встретиться. Я знаю о ней лишь потому, что я трус.

В прошлом году разнесся слух, что управление хочет произвести «реорганизацию» отдела разработки программного обеспечения, чтобы увеличить нашу «производительность». Они объявили о встрече в главном конференц-зале – встрече в одиннадцать часов утра в четверг, все мои коллеги настаивали на том, что это значит «увольнения». Я спросил их, что можно сделать, чтобы оказаться в безопасности.

Сказка о чанеке

Сказка о чанеке¹

Жили-были на ранчо старуха и ее внук. А в лесах жил чанеке, воровавший у них еду, когда они уходили из дома.

Однажды старуха ушла собирать травы, а когда вернулась, не нашла своего внука. Она спросила чанеке не видел ли тот ее внука, и он ответил:

– Видел, он ушел туда.

Старушка искала и искала, но не нашла его.

– Что с ним случилось? – думала она. – Может его съел чанеке?

Русалочий кошелек. Ребекка Ходгкинс

Русалочий кошелек

Ребекка Ходгкинс

оригинал

– Что это? – спрашиваю я ее. Мы идем по пляжу вдоль следа, оставленного прибоем, и я замечаю темно-коричневый прямоугольник, окаймленный усиками. Я подталкиваю его носком ноги – он легче, чем кажется.

– Наука или романтика? – спрашивает она, глядя мне прямо в глаза. Я живу и дышу ее улыбкой-полумесяцем.

– Романтика, – говорю я, сжимая ее руку.

– Это русалочий кошелек. – Она наклоняется, чтобы поднять его. Кошелек занимает всю ее маленькую ладошку. Я наблюдаю, как усики оплетают ее безымянный палец.

Прощай, первая любовь. Кэролин М. Йоаким

Прощай, первая любовь

Кэролин М. Йоаким

оригинал

Я влюбилась в мальчика с игровой площадки.

Другие мальчики висли на брусьях и пытались сделать на качелях полный круг, а он играл один в деревянном домике под горкой. Я наблюдала за ним и увидела, как он сделал мерцающий портал на стене домика. Я придвинулась, чтобы получше разглядеть его, но как только он меня заметил, портал исчез. Он отказывался говорить со мной, сколько я его ни упрашивала.

– Скажи хотя бы как тебя зовут, – сказала я.

Он помотал головой.

Мы сидели и смотрели друг на друга, пока не пришло время идти домой. Он больше не делал порталы. Я помахала ему на прощание, но он не ответил.

Не открывай. Нина Кирики Хоффман

Не открывай

Нина Кирики Хоффман

оригинал

Сегодня ночью они вернутся.

Каждый год родители запирали меня и мою младшую сестренку Индию в нашей комнате, но не в этот раз. Теперь они решили, что я достаточно взрослая, чтобы остаться в гостиной, чтобы услышать стук в дверь, крики и шепот под окнами. Моя сестра наверху, в нашей спальне, одна, окно на ночь забито фанерой. У нее есть iPad с отключенным Wi-Fi и куча закуски и напитков без кофеина. Сегодня ей запретили смотреть новости. Папа поставил в нашей комнате биотуалет, прямо как в прошлом году.

Мама задернула все занавески в гостиной: и тюль, и тяжелые зимние шторы. Обычно с улицы просачивается свет фонарей. Сегодня комнату освещают лишь свечи в керамических подсвечниках, которые мама расставила по всей комнате. Шесть на крышке пианино и два на кофейном столике. Все золотое и угрюмое. Отсутствие обычного света делает комнату еще более жуткой.

Приходите посмотреть на Альфредо. Эухения Эчеверриа

Приходите посмотреть на Альфредо

Эухения Эчеверриа

Я – Альфредо, самый толстый толстяк в городе.

Меня зовут Альфредо и я умею крутиться.

На катке я не могу устоять на коньках, потому что они ломаются. Качели тоже меня не выдерживают; а еще говорят, что карусель не вертится так быстро, как должна, если на ней я, так что на каруселях я тоже не катаюсь.

Но я кручусь.

Не все так могут, а я могу.

Я нахожу кусочек чистой травы и ложусь на землю. Произношу заклинание и начинаю: я качусь, как настоящее колесо, равномерно поворачиваясь, чтобы не удариться и не закончить игру раньше времени, потому что мне не нравится начинать крутиться и тут же заканчивать. Нет, мне нравится катиться медленно, с закрытыми глазами: мое тело как мяч, как солнце, как видимая сторона луны.

Трещины на зеркале. Анна Мэри Йеитс

Трещины на зеркале

Анна Мэри Йеитс

оригинал

Я не скучала по лесному домику, пока его не стало – в нем табуреты были вырезаны под мои короткие ноги, а карнизы занижены, чтобы в зимние ночи мои неестественные руки дотягивались до высохших яблок.

Наш король потерял королеву. Он приказал очистить леса. Его скорбь была и моей скорбью.

Деревня слишком велика для меня. Ступени слишком высоки, а у жителей слишком длинные конечности и слишком гладкие лица.

– Мерзость, – называют меня доярки.

– Гномиха, – говорит хозяин таверны.

– Красная Роза, – повторяю я снова и снова. – Меня зовут Красная Роза.

Мы с мамой ютимся в грязной комнатушке, за которую платим зельями, она учит меня их готовить. Она крепко обнимает меня скрюченными руками. Наше отражение в зеркале, единственной вещи, которую мама забрала из домика, кажется добрым и хорошим.

– Ты красавица, – говорит она. Я ей верю.